Музей Синимяэ в Вайвара расположен на поле брани, где полегли тысячи воинов. Несмотря на малые размеры, музей делает большие дела.
Выставка, посвящённая жестоким боям 1944 года, находится в бывшем амбаре мызы Вайвара. Рядом с противотанковыми зенитными орудиями, миномётами, ручным огнестрельным оружием и мундирами лежат личные вещи бойцов – даже котелки и валенки.
На взгляд военного и домохозяйки
Путешествие в военное прошлое в Синимяэ подразумевает не только осмотр экспонатов, но и участие в ролевых играх. Музей приглашает семьи и компании друзей участвовать в мозговой атаке, которая описывает вынужденный уход людей из региона Нарвы зимой 1944 года и призыв эстонских мужчин в немецкую армию.
Живая музейная программа заслужила титул лучшего нового приключения Ида-Вирумаа. Присоединившись к одной из первых групп, тёплым летним днём, в компании директора военного музея и её коллег, я прохожу подготовку, чтобы окунуться в атмосферу военной зимы сорок четвёртого через призму восприятия обычной селянки и кадрового военного.
«В январе 1944 Ленинградский фронт начал наступление. Немецкие войска стояли под Ленинградом уже три года, но теперь за две недели фронд дошёл до реки Наровы, где к февралю были сосредоточены большие силы. В феврале 1944 тогдашний премьер-министр Юри Улуотс выступил по радио с речью и сказал, что теперь все эстонские мужчины отправляются на фронт, потому что у нас идёт вторая Освободительная война», — сказала директор музея Ивика Майдре в своём выступлении.
И от слов мы переходим к делу: участникам исторической реконструкции вручают мобилизационные повестки и отправляют в войска. Текст повестки почти аутентичный, отличие только в том, что среди призывников числятся также женщины, которых на самом деле в составе немецкой армии на фронт не пускали. Поскольку в нашей группе женщины явно в большинстве, такая историческая неточность явно обоснована.
На войну – в ночной рубашке
Будущих солдат приветствует офицер, отвечающий за подготовку, в лице Тыниса Тольпатса, он, как и Ивика, историк по образованию, и приглашает всех пройти в казарму. В первую очередь происходит знакомство со снаряжением, с которым немецкий солдат должен был уметь обращаться на фронте.
«К сожалению, нижнего белья не экспонируется, но немецкий солдат носил странную длинную рубашку, почти как платье. Под одеждой в ней было тепло. В казарме она использовалась как ночная рубашка. Портянок у немцев не было – они носили носки».
От нательного белья переходим к форме. И хотя в 1944 на фронт шли в мундирах не от Hugo Boss (да-да, именно на фабриках основателя знаменитого бренда шились военные мундиры), «брендовые» мундиры носили в тылу. «Это последний красивый мундир, в дальнейшем все армии перешли на пятнистую форму, а также стали носить низкие фуражки и каски.»
На одном из главных атрибутов воина – каске – Тынис Тольпатс останавливается подробнее.
«Когда на службу пришла такая модная стальная каска, количество травм головы уменьшилось на 80%. Этот факт был установлен ещё в 1-й мировой войне: подразделения, в которых использовались каски, насчитывали гораздо меньше повреждений головы. Задумайтесь, сколько всякой дряни поднимается в воздух: камни, дерево. Конечно, она защищала и от небольших осколков и рассеянных пуль. Такая каска имеет оптимальный вес. Пробовали носить и более тяжёлые каски, которые бы защищали и от пуль, но они себя не оправдали – солдаты норовили от них избавиться.»
Дамская слабость к красивым вещам проявляется, когда появляется возможность потрогать стильный рюкзак немецкого солдата, похожие модели остаются в моде по сей день. Ивика Майдре озадачивает всех вопросом: почему он покрыт телячьей кожей? Чтобы спине было тепло? Для того, чтобы сверху казалось, что идёт телёнок? Чтобы использовать вместо подушки?
«Именно, во-первых, чтобы при необходимости положить под голову, но важнее другая причина: телячья кожа защищает от промокания.»
Поначалу в такой маленький рюкзак должны были помещаться запасной паёк и запасная обувь. Но война затягивалась, и на смену пришёл рюкзак попроще и побольше размером: из ткани, простой в производстве и с повышенной вместимостью. С такими даже сейчас ходят за ягодами.
Нерассказанные истории
Продолжая мозговую атаку, Ивика Майдре говорит, что история 1944 года – это история не только солдат, но и местных женщин и детей, которым пришлось бежать от войны.
«Население наших волостей уходило в январе, феврале, и особенно после мартовской бомбёжки Нарвы. У людей был страх за себя и за свою семью, — продолжает Ивика, добавляя, что настроение всё-таки не было безнадёжным. – Многие из тех, кто ушли в начале 1944, считали уход временным.»
На самом деле, население северо-востока Эстонии вернуться назад не смогло.
«В связи со строительством завода по обогащению урана местные массово не могли получить прописку. Как допустить к секретному объекту тех людей, что на войне были против тебя? Приехали новые люди, для которых не существовало признаков страны. Всё было разбомблено, местного населения не было: пришли советские геологи и строители, и всё отстроили. Наступила прекрасная жизнь, ведь раньше здесь не было ничего. Что из того, что до большого исхода всё было, но только не было тех, кто могли об этом рассказать.»
А что стало с жившей в Мерикюла селянкой Меэтой Сювалепа, в которую перевоплотилась Ивика Майдре? Молодую женщину не спасло даже то, что она была июньским коммунистом.
«Не стоит думать, будто все были против советской власти. Среди эстонцев были и те, кто верили в счастье трудового народа. Меэта на стала бежать накануне прихода Красной Армии. Она её ждала. Когда 14 февраля здесь высадился десант, в Мерикюла остались только старики и Меэта с малышом на руках. Но на войне как на войне. Солдатам заранее объявили: эстонцы сотрудничали с немцами, им никакой пощады! У Меэты никто и не спросил, во что она верит. Её убили вместе с ребёнком.»
По словам Ивики в газетах появились жуткие кадры убийства невинного ребёнка и матери, а сегодня известно, что эту же участь разделили старики.
«Судьба десанта тоже оказалась печальной. Его численность составляла порядка 400 человек, но железную дорогу и шоссе пересекли 4-7. Остальные были убиты или арестованы. Такую операцию успешной не назовёшь и говорить тут не о чем. В память о Меэте и тех, кто разделил её судьбу, стоит камень с надписью, где сказано, что они погибли от руки фашиствующих завоевателей. Гримасы истории! А почему мы не можем установить подробный поясняющий текст? Потому что в Мерикюла он, скорее всего, не продержится и трёх дней.»
Но что можно и должно делать, так это рассказывать неозвученные истории, чем, собственно, и занимается Вайвараский музей Синимяэ. Он возвращает истории лица людей. Ведь история предстаёт не только в цифрах, это история людских судеб.
СИРЛЕ СОММЕР-КАЛЬДА
